— Тонь, ты чего такая зеленая? Заболела что ли?
— Укачало, — отозвалась Антонина, а сама задумчиво посмотрела в сторону берега. Давно ли ее укачивало? Да никогда! Разве что лет десять назад, когда она…
— Тебя и укачало? — расхохоталась тетя Аня и ударила Антонину по плечу так, что то сразу неприятно заныло. — Когда тебя укачивало? Ты уже двадцать лет катаешься между Сафьянкой и Камушками, а тут вдруг укачало! Анализы сдай, стареешь ты, подруга!
Слова тети Ани показались и обидными, и вполне разумными.
Антонина долго всматривалась в фигуру тетки, которая уже пересела на другую скамейку и заговорила с незнакомой для Антонины жительницей Сафьянки, а сама все никак не могла отделаться от зудящей мысли о том, что причиной тошноты была вовсе не непогода и раскачивающее на волнах суденышко.
От неожиданно раздавшегося гудка подходящего к берегу парома Антонина вздрогнула. Подхватила две тяжелые сумки и рванула к выходу, как и большинство пассажиров, оказавшихся с ней на речном транспортном средстве. Толкаясь среди них, Антонина все больше убеждалась в том, что тошнота ее не имела никакой связи с поездкой по реке, причина ее крылась совсем в другом.
— Тонька, привет! — с берега ей помахала давнишняя подруга Нина Смирнова, жившая в Сафьянке с рождения.
Когда-то Нина и Тоня вместе учились в одном классе, жили в соседних домах и считались лучшими подругами. Было это больше тридцати лет назад, когда между ними было больше общего нежели теперь. Сейчас у обеих женщин были свои семьи, свои трудности, радости, хлопоты и поводы для волнений.
— Здравствуй, Нина, — устало откликнулась Антонина, сходя на берег, — ты мать мою не видела? Не могу ей дозвониться второй день.
— Теть Катю видела, — Нина махнула рукой, — а трубку не берет, потому что волн боится. Ты же знаешь ее! Зачем ты вообще ей телефон покупала?
Антонина тяжело вздохнула. Вот так всегда было с матерью: как ни пыталась она упростить жизнь Катерине Михайловне, та ни в какую не соглашалась на то, чтобы пользоваться достижениями прогресса. Сотовый телефон для нее был источником излучения, микроволновая печь – причиной развития заболеваний, средства для стирки и уборки – опасными для жизни продуктами.
— Покупала, чтобы реже в Сафьянку ездить и за мать переживать, — отозвалась Антонина, идя рядом с Ниной в сторону деревни, — а ты чего на пристани делаешь? Ваську провожала?
— А-то! — рассмеялась Нина. — Сынок мой к невесте поехал в город! Он теперь у меня самостоятельный, взрослый совсем. Давно ли наши дети, Тонька, голышом у речки полоскались? Да и сами мы – давно ли с куклами играли возле той же реки? А нам, мать, между прочим, уже по сорок пять.
— Спасибо, что напомнила, — усмехнулась Антонина и едва сдержала очередной приступ тошноты. Нет, что-то здесь не так, не нравилось Антонине то, что она чувствовала.
— А твоя Алинка как? — поинтересовалась Нина. — В этом году школу заканчивает?
— Да, — коротко ответила Антонина и мысленно ужаснулась тому, как и вправду молниеносно прошло время.
Казалось бы, совсем недавно сама Тоня заканчивала школу, выбирала себе платье на выпускной, танцевала медленный танец с Колькой Ксенофонтовым, а теперь ее дочь будет получать аттестат и начинать свою взрослую жизнь.
— Как же так, Тоня? — Нина снова подала голос и подхватила Антонину под руку. — Еще вчера мы с тобой девчонками сопливыми по огородам и дворам бегали, а уже мой сын к невесте в город ездит, а твоя дочь школу заканчивает. Младшему твоему уже одиннадцать? Чудеса!
Антонина машинально кивнула, и по пути от пристани до дома матери забежала в местную аптеку.
Фармацевт в аптеке Сафьянки Антонине была ей незнакома, поэтому проще было купить то, что покупать в Камушках, означало распространение информации по селу в максимально короткие сроки.
— Самый дешевый тест на беременность, — быстро проговорила Антонина и обернулась назад, убедившись в том, что никого в тесном помещении аптеки больше не было, — лучше два.
Подхватив сумки с продуктами, Антонина двинулась в сторону дома матери. Катерина Михайловна встретила дочь на крыльце: женщина раскладывала на деревянном полу мешки, на которые потом выкладывала картофель для сушки.
— Ой, Тоня! — мать всплеснула руками. — А ты чего не сообщила, что приедешь?
— Мам, если бы ты отвечала на мои звонки или хотя бы запоминала, какой сегодня день недели, ты бы так не удивлялась.
Антонина не стала сдерживать раздражения. Мало того, что дома у нее были сложности, так еще и мать подливала масла в огонь своей строптивостью.
— А уже пятница? — Катерина Михайловна округлила глаза. — Ты что, продукты опять притащила? У меня с прошлого раза еще полный холодильник.
Антонина окинула взглядом мать и с ужасом обнаружила, как сильно похудела Катерина Михайловна. Неужели она забывает есть? Или болеет чем-то? От этой мысли Антонине стало не по себе: не хватало еще проблем с матерью, своих дома хватало.
В холодильнике и вправду лежали купленные две недели назад колбаса, сыр и сосиски. Катерина Михайловна, похоже, питалась только своей картошкой и капустой, а еще деревенскими яйцами и хлебом из магазина.
Все то, что привозила ей Антонина, жившая в десяти километрах от города, приходилось выбрасывать.
«Больше не повезу ей продукты!» — со злостью думала женщина, вытаскивая из холодильника покрывшийся плесенью сыр и просроченную палку колбасы.
— Я ведь, Тоня, только натуральными продуктами питаюсь, — объясняла Антонине мать, а та вполуха слушала мать, озабоченная собственными мыслями, — не вози ты мне эту химию!
Устало присев на стул в кухне матери, Антонина прикрыла глаза. Нужно было собраться с силами, подняться, навести порядок на кухне, вынести мусор, померить матери давление.
А еще нужно было сделать тест на беременность.
Тот оказался положительным. Все ничего, может быть, даже радоваться можно было этому прекрасному событию, больше похожему на чудо, только вот Антонина позволить себе этого не могла.
Беременна она была не от мужа, а это становилось еще одной проблемой, кажущейся неразрешимой.
С мужем у Антонины отношения не складывались уже несколько лет. Как загулял Тимофей три года назад, так и не могли Котковы никак наладить взаимоотношения между собой. Жили до этого семнадцать лет в мире и согласии, а потом хрупкий мир пошатнулся, и в семье начались сплошные сложности и недопонимания.
К выяснению отношений между супругами добавился переходный возраст дочери Алины и связанные с ним трудности.
Дочка, знавшая о том, что у отца была другая женщина, теперь заявляла о том, что никаких обязательств перед родителями не имеет, коли те свои собственные перед ней не выполняют.
— Какая вы семья? — брезгливо спрашивала Алина, глядя то на отца, то на мать. — Семья – это когда все живут вместе, честно и без предательства. А ты, папочка, все испортил!
Тимофей, метавшийся между двумя женщинами, своей вины не отрицал. Утром уходил на работу, вечером возвращался домой, только видела Антонина, что муж теперь больше походил на зверя в клетке, нежели на ее любимого мужчину, за которым Тоня чувствовала себя как за каменной стеной.
Все в Камушках знали о том, что Тимофей Котков спутался с замужней Верой-продавщицей, все шептались об этом за спиной у Антонины, а ей было невыносимо тяжело все выносить.
— Давай закончим все, — предложила она Тимофею, — не можешь ты жить со мной, так уходи! Живи со своей Веркой, чего ты на мне и детях срываешься?
— Ты и дети – моя семья, — отвечал Тимофей, — у Веры своя семья имеется. А то, что я имел неосторожность с ней в отношения вступить, так это целиком и полностью моя ошибка. И за нее я еще отвечу.
— Ты сейчас отвечай! — устало сказала Антонина. — Не мотай мне и детям нервы, уйди с глаз долой.
Но Тимофей не уходил.
Жил с Антониной, часто ругаясь и пытаясь доказать всем то, что он был, есть и будет главой семейства. Антонина же, уставшая от постоянных ссор и разборок, все чаще сбегала к матери в Сафьянку.
— Спокойней мне тут, — объясняла она свои отъезды на выходные детям и матери, — хорошо мне в доме, где я детство провела. С тобой, мам, мне хорошо.
— Тебе семью спасать надо, а не прятаться, — возражала Катерина Михайловна, а потом и вовсе махнула на дочь рукой.
Примерно тогда и появился в жизни Антонины Кирилл.
Сын ее бывшей учительницы по русскому языку и литературе, Кирилл был моложе Антонины на десять лет, а еще был влюблен в нее до беспамятства. Признался Тоне в этом, рассказал о том, что еще с детства видел ее и мечтал о том, что она ответит ему взаимностью.
— Ты мальчишка! — смеялась Антонина, а сама каждый раз, оказываясь в Сафьянке, пыталась попасться на глаза Кириллу и заговорить с ним.
Он не был женат, жил с родителями, работал в школе учителем химии. Хороший мужчина, только вот понимала Антонина, что своим порывом испортит этому человеку жизнь.
Знала и о том, что у Кирилла есть невеста в соседнем поселке, что там, вроде как, все серьезно. И все же рискнула.
Встречались Антонина и Кирилл в доме его бабки, оставшемся без хозяев после того, как ее не стало. Каждая встреча была наполнена эмоциями, радостью, и Антонине показалось, что она стала моложе, красивей, радостней.
Ругаться с Тимофеем больше не хотелось, дети не раздражали, а каждые выходные она ждала с трепетом и радостью.
— Когда у тебя свадьба? — как-то спросила Антонина у Кирилла, а тот странно посмотрел на нее и пожал плечами.
— Тонь, какая свадьба? Ты разведешься, и я женюсь на тебе.
— Стоп, — она испуганно посмотрела на него, — ты же говорил, что у тебя с Наташей все серьезно.
— Ты во времени потерялась? Второй год уже пошел, как нет в моей жизни никакой Наташи. Есть только ты.
Антонина поняла, что нужно было закругляться.
Да, ей было хорошо, она облегчила свои страдания и перестала злиться на мужа за измену, только вот замуж за Кирилла она не собиралась. У нее была дочь, сын, муж, две собаки и дом в Камушках, а выходить замуж за Кирилла только потому, что ей льстило его внимание, Антонина не собиралась.
Честно сказала ему о том, что пора рвать отношения. Сказала про любовь к мужу, про привязанность к детям и семейные отношения.
— Ты еще про верность расскажи, — хмыкнул Кирилл, — что ты, что твой Тимофей – одного поля ягоды. На сторону сходили, а теперь делаете вид, что вы – крепкая семья.
— Не лезь не в свое дело, — грубо откликнулась Антонина.
На том и расстались.
Теперь Тоня старалась приезжать в Сафьянку как можно реже: максимум один-два раза в месяц, а с Кириллом при этом не видеться. Дома все стало утихать, Вера вместе с мужем уехали из Камушков и Тимофей снова стал примерным семьянином.
А теперь эта беременность.
Ясное дело, что ждала ребенка Антонина от Кирилла: с мужем близости не было уже несколько месяцев, а вот с молодым любовником аккурат шесть недель назад состоялась прощальная встреча.
— Ты чего такая смурная? — из тяжелых мыслей Антонину вывел вопрос матери. — Опять про детей думаешь? Или про Тимошку своего неудалого?
— Не говори так про Тимофея, мам, — строго ответила Антонина, а потом вдруг спросила, — а если я тебе предложу к нам в Камушки перебраться? Мам, ты согласишься?
Катерина Михайловна с удивлением посмотрела на дочь:
— Да я уже давно бы переехала туда. Что меня тут держит? Папка твой давно под землей лежит, подруг у меня почти не осталось. Внуки на материке, ты тоже. Пора, Тоня.
Антонина кивнула матери и ушла в свою комнату. Долго лежала в постели, глядя в потолок и размышляя о том, что же теперь будет? Скрывать правду об отцовстве Тоня не станет: скажет Тимофею правду о том, что встречалась с другим. Примет он этого ребенка или нет – это уже значения не имело. Прерывать беременность Антонина тоже не станет, хоть и возраст был приличным, и детей имелось двое, все равно она хотела этого малыша: детей много не бывает.
На обратном пути снова жутко мутило.
На пристани в Камушках Антонину ждал Тимофей: в последние недели он повадился провожать ее и встречать при поездках к матери.
Сам к Катерине Михайловне не рвался, а вот жену провожал и встречал исправно.
— Что там в Сафьянке? — спросил он, дежурно чмокнув Тоню в щеку. Она обернулась, заметила ехидный взгляд соседки, которая исподтишка посматривала на Котковых.
Антонина усмехнулась, представив глаза соседки, да и всех остальных жителей их небольшого села, когда все в Камушках узнают о ее положении.
— Поговорить нужно, — решительно сказала Тоня, почти не спавшая ночью накануне и для себя все уже решившая, — а после того, как я тебе обо всем расскажу, ты сам решай – оставаться тебе со мной или нет.
Тимофей внимательно посмотрел на жену, даже остановился, забирая из рук Антонины две полупустые сумки.
— Говори, чего уж тянуть кота за хвост.
— Я ребенка жду, — прямо сказала Антонина, глядя в глаза Тимофею, — буду рожать. А еще мать хочу забрать к себе. Старая она уже стала, с памятью проблемы и вообще со здоровьем. Вот, в общем-то, и все. Сам решай, что с этим всем теперь делать.
Тимофей усмехнулся, потом поправил волосы Тони, выбившиеся из-под берета.
— Правильно, что ты шаль носишь, — сказал он, а Антонина изумленно слушала Тимофея и никак не могла взять в толк, серьезно тот говорил или шутил, — тебе сейчас здоровье беречь нужно. Мы ведь хотим крепкого малыша? Такого, как Алинка наша, или как Димка наш? Верно? Вот и родишь еще одного, вместе воспитаем. И мать твоя поможет, все не зря будет небо коптить. Да и я тоже. Пойдем, Тонь, домой, я там ужин приготовил.