Настя после окончания института устроилась в организацию, где уже работал Кирилл. Он сразу приметил скромную симпатичную девушку. На правах старожила провёл экскурсию по зданию, а после работы ждал на машине у выхода. Так они стали встречаться. А через полгода поженились.
Кирилл совсем недавно купил квартиру, денег на ремонт не осталось. Помогли родители Насти. Молодые с энтузиазмом взялись обустраивать своё первое гнездышко: ходили по магазинам, выбирали обои, по вечерам сами их клеили.
Иногда звали друзей на помощь. Весело и споро шла работа. Настя выбирала мебель и всякие необходимые штучки для уюта. Окончание ремонта праздновали шумно и широко. Теперь только жить и радоваться.
– Здорово, правда? Давай с детьми подождём. Вот съездим в отпуск, отдохнём, тогда… – говорил Кирилл Насте.
Стоял теплый солнечный июнь, в воздухе кружилась тополиная метель. Наступил сезон отпусков. Молодые вечерами обсуждали, куда поедут отдыхать, выбирали отель, заказывали билеты. Но беда пришла, откуда не ждали, и мечтам об отдыхе не суждено было сбыться.
Однажды утром, когда Настя докрашивала ресницы, сидя за кухонным столом, а Кирилл караулил закипавшее на плите кофе, раздался телефонный звонок.
– Насть, кофе готов, – сказал Кирилл и ответил на звонок.
Настя налила горячий напиток и поднесла чашку к губам.
– Что? – крикнул Кирилл в трубку.
Рука Насти с чашкой дрогнула, она обожгла губы и язык, а кофе выплеснулось на стол бесформенной лужицей.
– Что случилось? – спросила Настя, заметив изменившееся лицо мужа.
– Мама в больнице. Соседка позвонила. Я поеду, узнаю, что случилось. Доберёшься на работу сама? Предупреди там, что задержусь.
– Да, конечно. – Настя смотрела на коричневую лужу на столе.
– Беги, потом уберешь. Маршрутка ждать не будет, – сказал Кирилл, и Настя послушно побежала на работу.
Она торопливо шла на остановку, когда мимо проехал Кирилл, коротко посигналив ей. Настя махнула ему вслед рукой, облизывая обожжённые губы.
– Что с мамой? – спросила Настя, когда через три часа приехал в офис Кирилл.
– Плохо. Маму парализовало. Правая половина тела не действует. Не говорит. Врач сказал, что шанс поправиться небольшой. Одна она жить не сможет.
– Так давай возьмём её к нам. Что тут думать? Или ты предлагаешь ездить к ней после работы каждый день? Её кормить нужно, пелёнки менять… А так не придётся тратить время на дорогу.
Кирилл согласился. Насте показалось даже, что он ждал от неё этого предложения.
Через три недели Изольду Львовну, маму Кирилла, привезли из больницы домой. Настя с Кириллом уступили ей свою спальню.
– Может, отпуск по очереди возьмём, будем ухаживать за ней? Как её оставим одну? – спросила Настя шёпотом на кухне.
– Насть, ты женщина, тебе удобнее за ней ухаживать. Оставайся завтра дома, а я на работе договорюсь, чтобы ты дистанционно работала. Мы все деньги бухнули в квартиру. Сиделку не потянем. Нужно ещё лекарства покупать, массаж делать… – сказал Кирилл, и Настя снова его послушалась.
Она крутилась, как белка в колесе. Кормила Изольду Львовну с ложечки, меняла памперсы. Только садилась за компьютер, как Изольда мычала, звала её. А ещё нужно ходить в магазин, готовить еду. Когда Кирилл приходил с работы, Настя валилась с ног.
Накапливалась усталость, обида на Кирилла, который совершено ей не помогал и в комнату матери заходил, только чтобы поздороваться с ней. Она делала ошибки и начальник возвращал ей документы на переделку. Потом позвонил и сказал, что Кирилл попросил освободить её от работы. Он взял на место Насти другого работника…
– Неужели не можете здоровой рукой ложку держать? Ну помогите же мне хоть немного! – срывалась Настя, сердясь на Изольду.
– Как ты посмел за меня всё решить? – выговаривал она мужу.
– Ты не справляешься.
– А ты мог бы и помочь мне. Я из кожи вон лезу… Больше не могу. – Она села за стол и обхватила голову руками. – Я дурею от этого запаха. Вроде часто меняю памперсы, а всё рано запах стоит. Начинаю проветривать, твоя мать стонет, что замерзает.
– Но ты сама предложила взять к нам маму. Я не заставлял тебя,- сказал Кирилл.
Настя задохнулась от этих слов. Оказывается, она сама взвалила на себя эту ношу.
Однажды Кирилл пришёл домой ночью после корпоратива. Настя ждала его, не спала. Они снова ругались, кричали друг на друга. Ссорились почти каждый день. Насте это надоело. Она открыла шкаф и стала доставать из него свои платья с вешалками, кидать на диван.
– Всё, сил моих больше нет. Это твоя мама. Ты и ухаживай за ней. Я ухожу…
Вдруг из спальни послышалось мычание.
– Ну что ещё? – крикнула Настя, влетев в спальню к Изольде.
В глазах Изольды Львовны стояли слёзы. Влажная дорожка блестела на виске до самого уха. Настя подошла и вытерла её полотенцем. Изольда ухватила здоровой рукой Настю за подол ночной рубашки, замычала:
– Не уони…не уони…
Настя села на край кровати и заплакала от бессилия. Изольда гладила её по голове.
– Простите. Я устала. Простите меня… – Настя вскочила и бросилась вон из комнаты.
В дверях она столкнулась с мужем. Настя испепелила его гневным взглядом.
На следующий день, перед приходом Кирилла, Настя ушла из дома. Перерыв ей был просто необходим. Она пошла к подруге. Они разговаривали, пили вино и обе плакали.
– Слушай, а если ускорить её уход? – предложила подруга, подняв палец к потолку и закатив красноречиво глаза.
– Ты что такое говоришь? А если бы это была моя мама? – возмутилась Настя.
Больше она к подруге не ходила. Если честно, такие мысли ей тоже на ум приходили. И она боялась поддаться им.
Через месяц после этого Изольда Львовна умерла ночью. Врач «скорой» сказал, что во сне её язык запал, перекрыл дыхание… Но Настя винила себя – не досмотрела. От усталости крепко заснула и ничего не слышала…
Вымотанная уходом за парализованной свекровью, Настя ничего не чувствовала, стоя над гробом на кладбище. Кирилл постоянно вытирал глаза. «Не ухаживал, к маме в комнату не заходил, а сейчас плачет над гробом. Театральное представление устроил», – подумала Настя. Ей стало противно от этого спектакля. Она не стала ждать, когда гроб опустят в могилу, пошла прочь. Пару раз оглянулась, но Кирилл не бросился её догонять.
– Рыбка! – вдруг услышала она мужской голос.
Настя обернулась. Ей улыбался молодой мужчина. Ветер раздувал полы его длинного чёрного плаща, делая похожим на большую птицу. И Настя сразу вспомнила бывшего своего одноклассника.
– Даня! Голубев!
– Я. Идешь такая задумчивая. Кого-то похоронила? – уже серьёзно спросил он.
– Свекровь, – Настя вздохнула.
– Тяжко пришлось?
Настя кивнула, подняла на Даню глаза.
– У меня четыре месяца назад мама умерла. Год ухаживал за ней. Жена сразу сбежала, как мама слегла. Поэтому понимаю, через что вы с мужем прошли.
– Сам? Один ухаживал? – не поверила Настя.
– А что тут такого? Мама же. А твой муж остался у могилы?
Настя снова оглянулась.
– Подвезти тебя? Я на машине.
– Давай, – согласилась Настя.
Они проехали высокую ограду кладбища, когда в кармане у неё завибрировал телефон.
– Почему ушла? Ты где? Я у машины, а тебя нет, – говорил в трубку вполне спокойный голос Кирилла.
«Спектакль закончился», – поняла Настя.
– Я устала. Еду домой, – ответила она и отключилась.
Телефон завибрировал снова, но Настя не ответила.
– Ничего, всё пройдёт, забудутся обиды… Может, посидим где-нибудь? Тебе необходимо выпить. Поверь, сразу отпустит.
– Давай, – снова согласилась Настя.
Ей было всё равно, лишь бы не возвращаться домой, где в стены и вещи въелся запах болезни. «На поминках будут говорить, какая Изольда была хорошая женщина. Муж снова будет плакать. Но никто не пришёл помочь. Я одна сутками сидела с ней, вдыхая запах…» – Настю передёрнуло.
Они зашли в кафе, и Даня заказал вина. Когда Настя сделала первый глоток, еле сдержалась, чтобы не выпить вино залпом. Оно было терпким и очень приятным. Настя вдруг поняла, что давно не получала такого наслаждения. Бокал быстро опустел, и Даня налил ещё. Настя снова начала пить, словно никак не могла утолить жажду.
– Эй, не так быстро. Закусывай, – Даня придвинул к ней тарелку с каким-то салатом.
Потом Настя рассказывала и не могла остановиться. Даня слушал внимательно, без комментариев, не перебивая. Он накрыл своей тёплой большой ладонью её руку, успокаивая.
«А Кирилл так никогда не делал. Он вообще не прикасался ко мне последнее время, даже в постели. Неужели это конец нашей любви, семьи? Изольда Львовна умерла, всё можно вернуть. Вот только нужно ли?» – думала Настя.
– Я виновата. Я желала ей смерти, я устала, уснула и не слышала, как она… – не могла успокоиться Настя и заплакала.
– Ты ни в чём не виновата. Это случайность, – доносились до неё слова Дани.
Настя подняла на него зарёванное лицо.
– Рыбка, поехали, отвезу тебя домой.
– Меня после школы никто так не называл. – Настя поднялась из-за стола и её качнуло в сторону.
Даня успел её подхватить.
Он вёл её к выходу из кафе, а Настя висела на его руке, прижимаясь головой к плечу. В машине её укачало, и она задремала. Даня довёл Настю до квартиры, уложил на диван, снял ботинки, испачканные в мокрой кладбищенской глине, накрыл пледом.
– Ты кто? Что ты тут делаешь? – Услышала Настя сквозь дремоту голос Кирилла, но не могла открыть глаза.
Её уносило, тянуло куда-то, она то ли падала, то ли летела и не могла остановиться…
– Пусть спит, не буди её. Она выпила. Ей нужен отдых, – сказал кто-то рядом, но Настя не помнила, кто это.
Да и какая разница?
Когда она проснулась утром, Кирилла дома уже не было. Она села, и комната закружилась перед глазами, а в голове застучали тысячи молоточков.
Настя снова легла. Рядом завибрировал телефон. Настя нашла его под пледом и ответила.
– Рыбка, ты как? – услышала она весёлый голос Дани.
– Голова болит, – протянула она страдальческим голосом.
– Прими душ, легче станет. И горячего крепкого чаю выпей. А потом приходи ко мне. Записывай адрес…
Она приехала к Дане в офис к концу рабочего дня.
– Ты вроде ИНЯЗ оканчивала? Какие языки знаешь?
– Французский и английский, немецкий так себе, – ответила честно Настя.
– Отлично. Вот твой кабинет. Будешь штатным переводчиком. Мы работаем с зарубежными партнёрами, надоело нанимать со стороны. Согласна?
– Конечно! – Настя впервые за последнее дни улыбнулась.
– Вот и хорошо. Приходи в себя и, когда будешь готова, выходи на работу.
– Завтра, можно?
– Ого! Можно. А теперь поехали, отвезу тебя домой.
– Ну и зря согласилась. Я договорился, тебя взяли бы назад к нам на работу, – сказал Кирилл, когда Настя вернулась домой.
На сорок дней она поехала на кладбище. Стоял конец сентября, ноги проваливались в рыхлую землю, оскальзывались на мокрой от дождя глине. Один венок на могиле упал, цветы завяли. Кирилл не приходил на могилу к матери. Настя выкинула старые цветы, подняла венок, поправила ленточку.
Со снимка в рамочке виноватым взглядом на неё смотрела Изольда Львовна. Или так только казалось?
– Простите меня, Изольда Львовна. И спасибо вам, что вмешались в нашу с Кириллом жизнь. Я ухожу от него. Простите. – Она положила на холмик живые цветы и пошла прочь, обходя лужи.
Настя получила первую зарплату и сняла квартиру, подала на развод. Кирилл звонил, просил Настю одуматься и вернуться, хотя бы поговорить. Она приехала за вещами. Но разговора у них не получилось. Настя задыхалась в квартире, которую она так любовно обставляла. Запах болезни почти выветрился.
– Ты с ним? – спросил Кирилл, когда Настя стояла с чемоданом в дверях.
– Нет. Я у него просто работаю. Он мой бывший одноклассник.
Она ушла, жалея потраченные силы и время на брак с Кириллом.
– Почему ты не обращал на меня внимания в школе? – спросила она Даню, когда они сидели в кафе в обеденный перерыв.
– Я обращал, только ты не замечала. Зубрилкой была. Потом, Рыбка и Голубь – действительно не пара.
– Я больше не Рыбкина, а Никитина, – улыбнулась Настя.
– Это легко можно исправить. Предлагаю тебе свою фамилию…
Болезнь Изольды Львовны стала индикатором любви и отношений Насти с Кириллом. Все люди и обстоятельства приходят в нашу жизнь для чего-то. Значит, так было нужно.
После всего пережитого, после обид и разочарований в муже, не могла Настя продолжать жить так, будто ничего не случилось. Она изменилась.
«Не возвращайтесь к прошлому. Терпите. Переживайте. Скучайте… Но не возвращайтесь. Лучше уже не будет никогда! Только боли прибавится в итоге»
Владимир Владимирович Маяковский
«Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то хорошо». Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то плохо»
Василий Шукшин