Аромат яблочного пирога и корицы наполнял квартиру. Марина напевала себе под нос “Last Christmas”, развешивая гирлянды по стенам. Каждый год одно и то же – старается создать праздничное настроение, хотя в душе что-то надломилось давно.
– Алло, Светка? Представляешь, нашла в антикварном магазине такую прелесть! – Марина прижала телефон плечом, осторожно доставая из коробочки медальон. – Фарфоровый, с нашей фотографией. Помнишь, как Аленка в детстве бредила такими штучками? Целую коллекцию собирала…
– Марин, ты бы лучше деньгами ей дала, – вздохнула подруга. – Сейчас молодежь другим живет.
– Да при чем тут деньги! – Марина погладила пальцем глянцевую поверхность медальона. – Тут же душа вложена…
Хлопнула входная дверь. Марина вздрогнула, торопливо пряча подарок.
– Аленка! А я пирог испекла, твой любимый!
Дочь промчалась мимо, даже не взглянув:
– Не голодна.
– Подожди! – Марина метнулась следом. – Как дела? Что с вечеринкой?
– Отменилась, – буркнула Алена, уткнувшись в телефон. – Все козлы.
Марина замялась в дверях комнаты дочери:
– Может, тогда вместе Новый год встретим? Я…
– Мам, – Алена закатила глаза, – давай не начинай. Я пока не знаю, может, Катька позовет к себе.
Марина постояла еще несколько секунд, глядя на склоненную над телефоном голову дочери. Когда же они стали такими чужими? Вроде живут вместе, а будто в разных мирах.
– Аленушка, – она достала коробочку с медальоном, – я тут подарок тебе приготовила. Раньше времени, но может…
– Господи, ну что еще? – Алена нехотя взяла коробку, дернула ленточку.
Медальон тускло блеснул в свете настольной лампы. На фарфоровой поверхности улыбались они втроем – Марина, маленькая Алена и отец, еще до развода.
– Это что за старье? – Алена поморщилась. – Серьезно, мам? Мне что, двенадцать?
– Я думала… – голос Марины дрогнул, – ты же раньше так любила…
– Раньше! – Алена швырнула коробку на стол. – Ключевое слово – раньше! Я уже не ребенок, хватит пихать мне эту сентиментальную чушь! У меня своя жизнь, понимаешь? Своя!
Марина попятилась к двери:
– Прости… я не хотела…
– Да ладно, – Алена снова уткнулась в телефон, – проехали.
На кухне закипал чайник, требовательно свистя. Марина механически достала чашку, насыпала заварку. Руки предательски дрожали, и ложечка звякала о фарфор. Глупая, глупая! Надо было и правда деньгами… Или хотя бы сертификат какой-нибудь модный… А она со своими воспоминаниями…
Из комнаты доносился смех дочери – наверное, переписывалась с кем-то. Марина смахнула слезу и включила погромче радио. Пусть хоть Киркоров составит компанию в этот вечер.
Утро выдалось промозглым. Марина проснулась рано – привычка, выработанная годами. Сквозь морозные узоры на окне пробивался тусклый декабрьский свет. Она накинула старый плюшевый халат и поплелась на кухню.
– С добрым утром, – пробормотала она своему отражению в микроволновке. Отражение выглядело помятым и усталым.
Квартира еще спала. Из комнаты Алены не доносилось ни звука – наверняка проворочается в постели до обеда. Марина начала привычный утренний ритуал: кофе, тосты, просмотр новостей в телефоне. Всё как обычно, вот только внутри было пусто и больно после вчерашнего.
Открыв мусорное ведро, чтобы выбросить упаковку от кофе, она замерла. Среди очистков и скомканных салфеток тускло поблескивал её подарок. Медальон был небрежно брошен поверх пакета с остатками вчерашнего ужина, подарочная лента измазана в кофейной гуще.
– Господи… – выдохнула Марина, осторожно вынимая медальон.
Фарфоровая поверхность была безнадежно испорчена – темные разводы въелись в материал, а в уголке появилась маленькая трещина. Марина попыталась оттереть пятна бумажным полотенцем, но только размазала их сильнее.
– Мам, у нас молоко есть? – сонный голос Алены заставил её вздрогнуть. Марина торопливо спрятала медальон в карман халата.
– В холодильнике посмотри, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал нормально.
Алена прошлепала к холодильнику, зевая:
– Блин, опять прокисло. Ты можешь хоть иногда следить за сроками?
– Прости, я… я куплю сегодня.
– Ладно, я у Катьки позавтракаю, – Алена уже строчила что-то в телефоне. – Она недалеко живет.
– Может, я яичницу пожарю?
– Не, мам, я на диете вообще-то, – Алена скрылась в ванной, и вскоре зашумела вода.
Марина села за стол, машинально помешивая остывший кофе. В кармане халата тяжело давил испорченный медальон. Память услужливо подкинула картинку: маленькая Алена, восторженно разглядывающая витрину с фарфоровыми статуэтками. “Мамочка, смотри какая красота! Я когда вырасту, обязательно соберу целую коллекцию!”
Входная дверь хлопнула – Алена убежала, даже не попрощавшись. Марина достала медальон, провела пальцем по трещине. Три улыбающихся лица смотрели на неё сквозь грязные разводы. Счастливая семья. Какой же наивной она была, думая, что можно вернуть то время…
День тянулся бесконечно. Марина механически выполняла работу – она фрилансила, редактируя тексты для интернет-магазина. Буквы расплывались перед глазами, в висках противно пульсировало.
– Алло, Света? – не выдержала она к вечеру. – Ты занята?
– Марин, ты чего такая? Случилось что?
– Да нет, просто… – Марина запнулась, комкая в руке бумажную салфетку. – Знаешь, а ведь я действительно достала её своей заботой. Может, правда нужно отпустить? Дать жить своей жизнью?
– Ой, брось! – возмутилась подруга. – Это нормально – заботиться о своем ребенке.
– Уже не ребенке… – тихо возразила Марина. – Ей двадцать. А я всё пытаюсь впихнуть ей своё представление о счастье, о семье… Медальон этот дурацкий…
– Погоди-ка, – в голосе Светланы послышалась тревога, – а что с медальоном?
Марина рассказала. Голос предательски дрожал, а под конец и вовсе сорвался.
– Так, стоп! – решительно перебила Светлана. – Немедленно приезжай ко мне. Я открываю вино, и мы будем…
– Не могу, – Марина шмыгнула носом. – Алена может вернуться, а я обещала пирог испечь…
– Господи, Марина! Очнись! Она швырнула твой подарок в мусор, а ты пироги ей печешь?
– А что делать, Свет? Что? Она же дочь моя… – Марина закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. – Единственное, что у меня осталось.
Ночью Марина сидела на кухне, обхватив руками чашку с давно остывшим чаем. За окном падал снег – крупными, новогодними хлопьями. Где-то вдалеке играла музыка – видимо, соседи готовились к празднику.
Алена вернулась поздно, на цыпочках прокралась в свою комнату. Марина слышала, как она включила ноутбук, как негромко рассмеялась чему-то. В который раз за этот бесконечный день к горлу подступил ком.
– Мам? – Алена заглянула на кухню. – Ты чего не спишь?
– Да так… работу доделываю.
– А… – Алена помялась в дверях. – Слушай, я это… насчет молока сорвалась утром. Извини.
Марина через силу улыбнулась:
– Ничего. Я купила уже, в холодильнике.
– Круто, – Алена зевнула. – Ну, я спать. Спокойной ночи.
– Спокойной…
Когда шаги дочери стихли, Марина достала из кармана халата медальон. В тусклом свете ночника семья на фотографии казалась особенно счастливой. Беззаботной. Далекой.
Первая слеза упала на фарфор, смешиваясь с кофейными разводами. За ней вторая, третья… Марина беззвучно плакала, зажимая рот ладонью, чтобы не разбудить дочь. Как же так вышло? Когда они потеряли друг друга? И можно ли вернуть то, что, кажется, безвозвратно разрушено?
За окном продолжал падать снег, укрывая город белым покрывалом. Где-то совсем рядом куранты готовились отсчитать последние дни уходящего года. Года, который должен был стать особенным, а стал еще одним напоминанием о том, как неумолимо меняется жизнь. И как больно бывает отпускать то, что когда-то казалось незыблемым.
Предновогоднее утро выдалось неожиданно солнечным. Лучи играли на свежевыпавшем снеге, создавая почти праздничное настроение. Марина стояла у окна с чашкой кофе, когда в кухню вошла Алена.
– Мам, ты что, всю ночь не спала? – в голосе дочери впервые за долгое время послышалось беспокойство.
Марина попыталась улыбнуться:
– Да так, работа… Будешь завтракать?
Алена присела за стол, внимательно глядя на мать:
– Знаешь, я вчера слышала, как ты плачешь.
Чашка в руках Марины дрогнула:
– Тебе показалось.
– Не показалось, – Алена вздохнула. – И…
Повисла тяжелая пауза. Где-то на улице радостно кричали дети, играющие в снежки.
– Зачем ты его выбросила? – тихо спросила Марина, не оборачиваясь.
– Потому что задолбало! – вдруг выпалила Алена. – Задолбало быть той маленькой девочкой с фотографии! Ты как будто застряла в прошлом, мам. Все эти фарфоровые штучки, семейные фото… Ты пытаешься вернуть то время, но его больше нет!
– А что есть? – Марина наконец повернулась к дочери. – Ты даже не разговариваешь со мной толком. Живешь как в гостинице – поесть, поспать…
– Потому что ты душишь меня своей заботой! – Алена вскочила. – Вечно лезешь с расспросами, с советами… Я же взрослая уже!
– Взрослая? – горько усмехнулась Марина. – Взрослые не выбрасывают подарки в мусор. Взрослые умеют говорить “спасибо, но мне это не нужно”.
Алена открыла рот, чтобы возразить, но осеклась. Села обратно, теребя рукав свитера:
– Прости. За медальон… это было по-скотски.
Марина молча поставила перед ней чашку с кофе.
– Знаешь, – неожиданно тихо продолжила Алена, – я иногда завидую той девочке с фотографии. У неё была полная семья, она точно знала, чего хочет… А я? Вечно мечусь, никак не могу понять, куда двигаться. В универе всё через силу, с парнем рассталась…
– Почему ты мне не рассказала? – Марина осторожно присела рядом.
– Да потому что ты сразу начнешь причитать! Или того хуже – советы давать, – Алена невесело усмехнулась. – Типа “доченька, всё наладится”…
– А если я просто послушаю?
Алена подняла удивленный взгляд:
– Правда? Без нотаций?
– Без нотаций, – Марина накрыла ладонью руку дочери. – Просто расскажи.
И Алена рассказала. О том, как страшно быть взрослой. Как давят ожидания – свои и чужие. Как хочется иногда всё бросить и уехать куда глаза глядят. А Марина слушала, изредка кивая, и впервые за долгое время видела перед собой не ту маленькую девочку с фотографии, а молодую женщину, со своими страхами, мечтами и правом на ошибки.
– Слушай, – неожиданно оживилась Алена, – а давай правда вместе Новый год встретим? Только без этих пафосных застолий. Просто… ну, как раньше – чай, твой яблочный пирог…
– Правда? – у Марины перехватило дыхание. – А как же Катя?
– Да ну её, – махнула рукой Алена. – Достала уже со своими вечеринками. Лучше дома посидим, фильм какой-нибудь посмотрим…
***
Через неделю они вместе разбирали ёлку. Алена бережно складывала игрушки в коробку, а Марина снимала гирлянды. В кухне остывал очередной яблочный пирог – теперь уже по рецепту, который они придумали вместе.
– Мам, – вдруг сказала Алена, разглядывая старый елочный шар, – знаешь, я тут подумала… может, отреставрируем тот медальон? Я нашла мастера, он говорит – можно попробовать…
Марина замерла с гирляндой в руках.
– И еще… – Алена помолчала. – Ты же знаешь, что я люблю тебя, да? Просто иногда забываю об этом сказать.
Марина улыбнулась, убирая слезы:
– Знаю, доченька. Теперь знаю.
За окном падал снег – уже не декабрьский, а январский. Новый. Как и год, который только начинался. Год, в котором им предстояло заново учиться быть не просто матерью и дочерью, а двумя взрослыми людьми, способными слышать и понимать друг друга.