– Ты что, всё ещё тут? – раздался голос за спиной.
Маша вздрогнула, обернулась. На пороге стояла мать жениха, опираясь на клюшку, но с такой уверенной осанкой, что сомнений в её силах не оставалось. Свекровь прищурилась и, вздохнув, подошла поближе, наклоняя голову, чтобы лучше рассмотреть стекло.
– Маша, ну ты хоть зеркало-то видела когда-нибудь? Это же просто позор! Разве так делают настоящие хозяйки?
– Простите, я сейчас ещё раз пройду… – тихо ответила Маша, ощущая, как её щёки заливаются краской.
– Вот, смотри, – нетерпеливо перебила свекровь, тыча пальцем в еле заметный след на стекле, – тут нужно просто приложить усилие! А то ты как-то… халтуришь.
Маша вздохнула, снова взялась за тряпку и повторила движение, следуя совету. Но свекровь уже заметила пыль на полке с фарфоровыми фигурками.
– Ну это что такое, а? Видимо, тоже не видишь, что тут пыль. Неужели не можешь нормально по дому пройтись? Тут вот – натёрла бы хотя бы раз в жизни! И почему у тебя руки такие… вялые? Ты девушка или кто?
Маша кивнула и, не отвечая, поджала губы. В такие моменты она чувствовала себя беспомощной девочкой перед строгой учительницей. Всё, что бы она ни сделала, оказывалось недостаточно хорошим.
Вечером, вернувшись к жениху, Маша надеялась хоть немного расслабиться. Она быстро накрыла на стол и уселась напротив него, неуверенно улыбаясь. Но её надежды разбились, как только жених обвёл её взглядом, поморщился и сказал:
– Маша, а ты что, снова из супа соль забыла вынуть? Ну сколько раз можно говорить, что я не люблю, когда пересолено! Неужели так сложно запомнить?
Она снова потупилась и чуть слышно извинилась.
– Да ну ладно тебе, – уже раздражённо добавил он. – Могла бы и постараться, а то у меня весь день на работе, нервы, а дома ты тоже, получается, не сильно напрягаешься.
– Я старалась… просто, может быть, немного переборщила. Исправлюсь в следующий раз, – пробормотала она, но жених уже не слушал, обернулся к телевизору и стал переключать каналы, не обращая на неё внимания.
На следующий день – снова уборка у свекрови. На этот раз она тщательно убирала пол, даже взяла новую швабру, чтобы сделать всё идеально. Но свекровь снова была чем-то недовольна.
– Это что за разводы? Я пожилой человек, и то чище убираюсь, чем ты! На пол посмотри – он же весь липкий!
– Нет, правда, я протёрла, старалась… может быть, это просто от света так кажется? – робко оправдывалась Маша.
– Да не кажется, а вижу я! Неужели так сложно по-человечески всё сделать? У тебя, наверное, с рожденья, Маша, вот так всё – кое-как! Разве так воспитывают будущих жён?
Маша снова пыталась оправдаться, но свекровь махнула рукой, отворачиваясь и покачивая головой.
– Вроде и молодая, и силы есть, а вот ни выучки, ни стыда!
Такие моменты делали Машу беспомощной. Каждый день был однообразен, и, казалось, ей ни за что не заработать ни их уважения, ни благодарности. Но у неё всё ещё оставалась надежда, что, возможно, однажды всё изменится.
Поздним вечером, вернувшись домой, она снова поставила перед женихом его любимое блюдо – щедрую порцию картофеля с мясом, которое тушилось не меньше двух часов.
Но не успела она даже присесть, как он снова поморщился и посмотрел на неё взглядом, в котором не осталось и тени от прежней нежности.
– Что-то не понимаю, ты почему так толсто режешь мясо? Это же, наверное, часа два будет жеваться. Устала, что ли?
– Прости, но я подумала, что так вкуснее… – проговорила Маша, ощущая, как дрожат её руки. – Хотела сделать лучше.
Он громко вздохнул, покачал головой, и в его взгляде застыли неприкрытое презрение и усталость.
– Да что ты можешь лучше сделать? Пора бы уже научиться простые вещи делать, а ты как ребёнок какой-то. Всё не так и не эдак. И маму, между прочим, ты тоже достала – жалуется постоянно, что ты к работе не приспособлена.
Маша смотрела на него, словно видя впервые. Это был не мужчина её мечты, не её опора и защита. Его слова резали, как лезвия, и уколы становились всё больнее с каждым днём. Она, казалось, вдруг очнулась и сняла розовые очки.
***
В самом начале всё было как в сладком сне. Жених Маши – Игорь – умел ухаживать так, как она и мечтать не могла. Их первое свидание было волшебным: он встретил её у метро, улыбаясь так, что у неё сразу закружилась голова. В руках – огромный букет белых лилий, её любимых, хотя она и не говорила ему об этом.
– Я сразу понял, что тебе подойдут именно такие цветы, – говорил он, глядя ей прямо в глаза. – Ты такая же нежная и изящная.
Они отправились в ресторан, где Игорь пододвигал ей стул, открывал перед ней двери, заботливо спрашивал, не замёрзла ли она, не нужен ли плед. Все мелочи, которые другие мужчины обычно не замечали, он учитывал с поразительной точностью. Маша смущённо улыбалась, а сердце её радостно билось – казалось, что наконец-то её мечта о настоящей любви сбылась.
Когда официант подал меню, Игорь сразу же взял его и сказал:
– Ты расслабься, позволь мне обо всём позаботиться. Я знаю одно потрясающее блюдо – тебе точно понравится.
И правда, Маша чувствовала себя особенной рядом с ним. Он уверенно выбирал блюда, как бы невзначай рассказывал интересные истории о своей жизни, шутил, и каждое его слово, каждое движение говорили о том, что он – мужчина с большой буквы, сильный и надёжный. Ей не приходилось заботиться ни о чём – с ним она чувствовала себя как за каменной стеной.
Игорь оказался потрясающим рассказчиком, он знал, как её рассмешить, как сделать так, чтобы в её глазах вспыхнули искорки радости. Он интересовался её жизнью, внимательно слушал, когда она рассказывала о своей работе, увлечениях, семье. И всё это с таким неподдельным интересом, что Маша удивлялась – неужели такие мужчины ещё остались? Он спрашивал, не хочет ли она ещё чаю, не слишком ли горячий у неё кофе, комфортно ли ей сидеть.
В какой-то момент, когда они вышли из ресторана и медленно шли по вечернему городу, он взял её руку, слегка сжал и тихо прошептал:
– Знаешь, ты особенная… с тобой так легко и тепло, будто я давно тебя знаю.
После этого свидания они стали видеться всё чаще. Он мог неожиданно позвонить вечером, когда у неё было плохое настроение, и сказать:
– Собирайся, я за тобой заеду. Покажу тебе удивительный вид на город.
Они приезжали на холм за городом, и, когда Маша выходила из машины, её дыхание замирало – вся панорама ночного города была как на ладони, огни казались звёздами. Она смотрела на этот вид, и рядом с Игорем чувствовала, что перед ней открыт весь мир, полон возможностей и счастья. Он держал её за плечи, укутывал в куртку, чтобы ей было теплее, и шептал на ухо:
– Вот ради таких мгновений стоит жить, правда?
Позже он начал привозить Машу к себе домой, и там он тоже демонстрировал своё гостеприимство и заботу. В его квартире всегда было уютно и тепло, он ставил мягкую музыку, предлагал ей чай или бокал вина и устраивал ужин на двоих – всегда с её любимыми блюдами, которые она лишь вскользь упоминала.
– Маша, – говорил он ей как-то вечером, сидя рядом с ней на диване и легко касаясь её руки, – мне кажется, я долго тебя искал. Мы с тобой подходим друг другу… не находишь?
Маша улыбалась в ответ и кивала, её глаза светились, а сердце переполнялось счастьем. С каждым днём она всё больше верила, что встретила того самого мужчину – надёжного, заботливого, который будет её поддерживать, защищать и любить.
И всё было бы прекрасно, но однажды он привёл её к своей матери. Та встретила её холодно, сдержанно. Маша заметила, как её глаза скользнули по её недорогой одежде и задержались на обуви, будто подмечая невидимые пылинки. «Ты это… помогай маме, ей тяжело, – сказал он, улыбаясь. – Это же несложно, и она к тебе привыкнет». Маша кивнула – конечно, она хотела сделать всё, чтобы она её приняла.
***
С тех пор её утро начиналось в доме его матери, а вечер заканчивался у него. Уборка, готовка, стирка… День за днём, будто в каком-то странном дежавю. Вначале ей даже это нравилось: она представляла, что это её собственный дом, её собственная семья. Однако через несколько месяцев её энтузиазм начал угасать. Жених стал вести себя всё более требовательно, а мать стала придирчивой и капризной, принимая её заботу как должное. От лёгких намёков дело быстро перешло к приказам.
– Маша, а ты мне тут погладь – у меня руки болят, – указывала свекровь, с которой она и так к тому моменту возилась целыми днями. Но как-то раз Маша пришла к будущей свекрови немного позже обычного – дорога была перекрыта, и автобус задержался.
– Сколько можно тебя ждать? – возмущалась та, когда Маша наконец зашла в квартиру. – Ты же знаешь, что у меня давление. Сколько можно опаздывать?
Маша замерла на пороге, не веря своим ушам. Она не успела даже войти, а её уже упрекали. Вспомнился ей тот вечер в ресторане, когда он смотрел ей в глаза, обещая стать её защитником… и как горько было это вспоминать теперь, когда она почувствовала себя просто домработницей.
Маша медленно вытирала с пола последние пятна, когда за её спиной раздались шаги. Свекровь, как обычно, тихо, почти бесшумно подошла и остановилась позади неё. Маша почувствовала её присутствие, но не обернулась, понимая, что её снова ждут придирки.
– Маша, ну ты долго ещё возиться будешь? – недовольно произнесла свекровь. – Смотри, сколько времени прошло, а тут всё в пыли! Ты же молодая, должна быстрее управляться!
Маша сглотнула, не поднимая глаз, и старалась не реагировать, но свекровь уже подошла ближе, показала пальцем на крошечный развод, едва заметный, и продолжила раздражённо:
– Ты что, так ничему и не научилась? Сколько раз тебе объясняла, как нужно, а ты всё делаешь кое-как! Ни ума, ни расторопности…
На этот раз Маша не сдержалась и подняла на неё взгляд. Внутри что-то щёлкнуло, и слова, которые она сдерживала все это время, будто вырвались сами собой:
– Вы считаете, что я ничего не умею? Что не заслуживаю уважения? А может быть, вы забыли, что я здесь не обязана за вами прибирать и терпеть оскорбления каждый день?
Свекровь замерла, ошарашенная тем, что Маша осмелилась ответить. Лицо её вытянулось, но уже через секунду она нахмурилась, её голос наполнился холодом:
– Ах, вот оно как… А я-то думала, ты всерьёз хочешь стать частью нашей семьи, – язвительно произнесла она. – Да ты просто притворялась всё это время! И где же твоя благодарность? Или ты так и собираешься выслуживаться, пока не выживешь меня из собственной квартиры?
Маша глубоко вдохнула, чувствуя, как обида, накопленная за все месяцы, поднимается внутри неё, будто волна, готовая прорваться наружу.
– Благодарность? За что? За постоянные унижения и бесконечные придирки? Я старалась угодить вам и вашему сыну, делала всё возможное, чтобы показать, что мне не всё равно. А вы… вы просто привыкли, что я должна вам, только потому что вы – «семья».
Она произнесла последние слова с едва сдерживаемым гневом, но свекровь даже не удостоила её ответом. Она, наклонившись, процедила сквозь зубы:
– Ты всегда была чужой. И без нас ты ничего не стоишь. Кто тебя ещё примет, если ты здесь ничего не добилась?
– Я добьюсь всего сама. Больше мне не нужны ни ваше одобрение, ни ваш сын, – Маша с вызовом посмотрела ей прямо в глаза. – Я ухожу.
Маша одевалась, когда раздался звонок в дверь. Она знала, что это Илья, который пришёл после звонка матери.
– Это что ещё за новости? – начал он резко. – Ты куда собралась?
Маша, стоя напротив него, крепко сжала ручки сумки. Она чувствовала, как её сердце бешено стучит, но взгляд её был твёрдым.
– Ухожу, Илья. Надоело.
Он прищурился, словно не поверив своим ушам.
– Надоело? Что это значит? Ты вообще себя слышишь? Мы строим отношения, а ты вдруг решила всё бросить, да ещё вот так, без объяснений?
Маша выдохнула, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело.
– Объяснения? Ты хочешь объяснений? Хорошо, я скажу. Я устала быть для вас прислугой. Я устала, что меня никто не ценит – ни ты, ни твоя мать. Я терпела это ради нас, надеялась, что со временем всё изменится, но ты и пальцем не пошевелил, чтобы мне было легче. А вместо этого – только претензии. Весь этот дом, забота о твоей матери – всё это было на мне. А что ты сделал для меня?
Илья раздражённо выдохнул, скрестив руки на груди.
– Что за бред? Ты же знала, что у мамы здоровье не очень, что я много работаю! Разве это так сложно – помочь семье? Я думал, ты понимаешь, что это нормально, если мы вместе.
– Я не хочу такой жизни, – продолжила она твёрдо. – Жизни, где меня не уважают, где на меня только давят и требуют. Я достойна большего. И я найду человека, который это поймёт.
Илья замолчал. На его лице читалась смесь злости и растерянности. Он сделал шаг вперёд, будто хотел сказать что-то важное, но потом отступил.
– Ты ещё пожалеешь, – бросил он холодно. – Никто не будет терпеть твои капризы, как терпел я.
Маша посмотрела на него с неожиданным спокойствием и облегчением.
– Лучше уж быть одной, чем с таким, как ты.
Она взяла сумку, прошла мимо него и захлопнула дверь.