Почему свекровям не сидится спокойно?! Вот у моей знакомой, Елизаветы Сергеевны, беда: сын решил жениться на девушке не из их круга. Я ей искренне сочувствую — у самой дети, тоже бы переживала…
Но вспоминается мне история про одну женщину, Софью Михайловну. Её сын, Андрей, однажды поставил её перед фактом: привёл домой девушку и объявил — знакомься, мама, это Даша, мы расписались.
В семье Софьи Михайловны все как на подбор: доктор наук, два кандидата, хореограф Большого театра, главный инженер крупного завода, литературный критик, ведущий кардиолог страны и так далее.
А тут — девушка сомнительного происхождения и явно не того воспитания. Отец неизвестен, мать — доярка (доярка!), образование — повар-кондитер, ни кожи, ни рожи.
Ощущение было такое, что судьба прицелилась, плюнула и попала прямо в сердце.
Однако Даша вела себя тихо, незаметно. Не видно её и не слышно, прошмыгнёт в коридоре, как тень, и всё.
— Подожди, — утешала Софью Михайловну подруга Зинаида Петровна, — ещё обживётся, ещё наплачешься.
Осенью сын уехал в командировку в Америку.
— Как представлю, что в моей квартире это чучело шныряет туда-сюда, хоть домой не возвращайся, — жаловалась Софья Михайловна подруге.
К Новому году сын вернулся, а в марте заявил:
— Мама, у меня новости. Во-первых, мне предложили контракт в Штатах. Во-вторых, там я встретил Эмили. В-третьих, завтра мы с Дашей разводимся, а послезавтра я улетаю. Не волнуйся, буду звонить.
Софья Михайловна поплакала, проводила сына, рукой помахала.
Даша собирала свои пожитки: небольшой чемодан и пакет из супермаркета — всё её богатство. Вид у неё был как у побитой собаки.
Софья Михайловна пересилила себя и спросила:
— Куда ты теперь?
Даша тихо ответила:
— В общежитии через месяц койка освободится, а пока девочки пустят меня на раскладушке.
Софья Михайловна посмотрела на неё и сказала:
— Через месяц и съедешь. Распаковывайся.
И мысленно назвала себя дурой.
Что и подтвердила подруга Зинаида Петровна:
— С ума сошла? Зачем тебе эта обуза?
Утром Даша убегала на работу в кондитерскую, возвращалась поздно, еле живая, серая от усталости. Пыталась сунуть деньги за проживание, гордо заявляя, что зарабатывает достаточно.
Так прожили три недели, и тут Софью Михайловну скрутило — внезапно и серьёзно. Полтора месяца в больнице, еле выкарабкалась.
Сын звонил несколько раз:
— Мама, держись! Я тебе наше с Эмили фото отправил — я, Эмили и Голливуд.
“Так себе эта Эмили, ничего особенного, — думала она, — стоило ли?”
Подруга Зинаида навещала её редко — семья, заботы, не выберешься.
А Даша варила бульоны, морсы, готовила лёгкие блюда, уговаривала съесть ещё ложечку.
— Подозрительно это её ухаживание за тобой, — говорила Зинаида. — Ты уверена, что она там не прописалась? Полквартиры не вынесла? Кстати, пирожок будешь? Нет? Точно? А то я с работы, голодная.
Софью Михайловну выписали. Даша отвезла её домой, помогла подняться на этаж, сама не зашла — спешила на работу.
Дома — чистота, ни пылинки. На кухне записка:
“Софья Михайловна, спасибо. Обед в холодильнике. Выздоравливайте. Д.”
Проверила заначки — всё на месте.
Заглянула в комнату сына — как и не было никакой Даши.
Через неделю Софья Михайловна отправилась в общежитие, постучала в дверь.
Три кровати, стол, под столом раскладушка. Даша удивлённо подняла глаза.
— Собирайся, — сказала Софья Михайловна. — Пока себе квартиру не купишь, будешь жить у меня. Такси ждёт, счётчик тикает.
В сентябре поехали покупать осеннее пальто.
— Стыдно смотреть, в чём ты ходишь, и сапоги приличные нужны, — ворчала Софья Михайловна.
В торговом центре наткнулись на подругу Зинаиду.
— Хорошую прислугу днём с огнём не сыщешь, — усмехнулась та. — А у тебя ещё и бесплатно. Ловко устроилась!
— Это у тебя прислуга, а у меня — невестка, — твёрдо ответила Софья Михайловна. — Пойдём, Дашенька, нам ещё сумку подобрать, и я себе шарф хотела.
Позже она рассказывала Зинаиде:
— На первый взнос на квартиру сама скопила, ни копейки у меня не взяла. Дом вот-вот сдадут. Обои выбираю. Ей некогда, работает с утра до ночи. Недавно еле пришла, я отвернулась чаю налить — смотрю, спит сидя.
— Я уже извелась, всё думаю: молодая, красивая, хозяйственная да ещё и с квартирой. Даша — девочка неглупая, но и умным голову морочат. Не поверишь, спать не могу, переживаю, чтобы не попалась на крючок какому-нибудь проходимцу, кому-нибудь не нашего круга…
Зинаида поражённо смотрела на неё:
— Так ты что, всерьёз за неё переживаешь?
— А как же иначе? — вздохнула Софья Михайловна. — Она мне как дочь стала.
В это время Даша вошла в комнату, улыбаясь:
— Софья Михайловна, чай готов. Пойдёмте пить.
Софья Михайловна улыбнулась в ответ:
— Иду, дорогая.
Когда Зинаида ушла, она подумала: “Странная эта Зинка. Не понимает, что настоящая семья — это не звания и регалии, а люди, которые рядом, которые заботятся друг о друге”.
А поздно вечером, сидя с чашкой чая, Даша тихо спросила:
— Софья Михайловна, вы не против, если я буду называть вас мамой?
Софья Михайловна почувствовала, как в груди стало тепло.
— Конечно, доченька. Я буду только рада.
И в тот момент она поняла, что судьба иногда прицеливается, плюёт и попадает… прямо в сердце. Только не больно, а так, что становишься счастливее.