На чердаке нашелся старый телефон, и я его включила. Внезапно раздался звонок…
— Ну что, мам, сколько ненужного хлама ты тут накопила? — возмущенно воскликнула Анна, пробираясь между коробками. Ей пришлось откинуть волосы, чтобы они не прилипали к лицу, застланному вековой пылью, от которой только и хотелось, что чихать.
— Хлам, говоришь? — мама выглянула из-за лестницы, сжимая в руках веник. — Это вообще-то твои школьные альбомы. А игрушки? Тоже мой хлам, по-твоему?
Анна закатила глаза, но не стала спорить. Чердак действительно смотрелся как музей её детства. Здесь были игрушки с облупившейся краской, школьные грамоты и та самая синяя шапка, нелюбимая ей.
— Тут ещё что-то есть… — сказала она и вытащила из кучи коробок старый мобильный телефон, весомый, как кирпич, с мутным экраном и поцарапанными краями. — Вот это точно твоё, мам!
Мама рассмеялась.
— Это деда телефон! Я думала, он его с собой забрал, — сказала она, вытерев руки о фартук. — Даже когда мы подарили ему новый, он всё равно как ни в чём не бывало носил его. Говорил: «Чем проще, тем лучше».
Анна вертела телефон в руках.
— Ну, своей простотой он точно не убудет, — усмехнулась она. — Интересно, заработает ли он?
— Сперва найди зарядное устройство, умница, — мама указала рукой на ящики.
К удивлению, зарядное устройство нашлось быстро. Телефон ожил, издав короткий звук, и экран замерцал голубым светом. Анна нажала кнопку, чтобы просмотреть его содержимое.
— Здесь всего одна фотография, — заметила она, рассмотрев снимок. На экране была их семья за праздничным столом: бабушка, дедушка, мама и маленькая Анна с двумя косичками.
— Мам, это тот Новый год? — голос Анны смягчился.
Мама кивнула, присев на ближайшую коробку.
— Да, ещё бабушка была с нами. Помню, как она настояла собрать всех вместе. Сказала, что не знает, когда ещё выпадает такая возможность.
Анна перевела взгляд на фото, касаясь пальцем изображения бабушки.
— И как она сердилась, когда дедушка пытался обойтись без ёлки, — добавила мама с улыбкой. — О, баба Лида!
В этот момент телефон зазвонил. Обычный рингтон, слегка хриплый.
— Что? — Анна уставилась на экран, где мелькал незнакомый номер.
Мама подошла ближе.
— Как это возможно? Может, симка активировалась?
Анна медленно подняла трубку.
— Алло? — проговорила она, не зная, что сказать.
Наступил момент тишины, и холод пробежал по спине.
— Анютка, это ты? — раздался мягкий, знакомый голос.
Анна замерла, крепче сжав телефон.
— Бабушка? — выдохнула она.
Голос был тёплый и родной, таким, какой она помнила.
— Ну, конечно, я! Как жила, моя дочь? Всё такая же быстрая, везде успеваешь? — Голос был словно тёплый плед с детства, обнимающий Анну зимними вечерами.
— Бабушка… Но как? Ты же… — она замерла, пытаясь подобрать слова.
— Не важно, Анютка, — голос перебил её чуть строгим, но добрым тоном. — Главное, держи семью вместе. Это самое важное. И фотоальбомы не забывай – ты знаешь, как они мне дороги.
Анна молчала, чувствуя мурашки по коже. Всё было так реально, что ей мерещилось — подними глаза, и она увидит бабушку на кухне в её любимом ситцевом фартуке.
— Но… — начала она, но линия оборвалась.
Телефон мягко пикнул: «Вызов завершён». Анна вглядывалась в экран, словно ожидая, что он снова зазвонит. Трясущимися руками она попыталась набрать номер. Но всё напрасно — только короткие гудки, как от выключенного телефона.
— Мам! — почтаввбежала она в комнату, где её мама сортировала бумаги.
— Что случилось? — спросила мама, взглянув на взволнованное лицо дочери.
— Это была бабушка! — выдохнула Анна, будто боясь, что слова растворятся.
— Что? Анют, ты о чём? — сначала растерялась мама, но затем попыталась улыбнуться. — Не глупи, это невозможно.
— Я клянусь! — прошептала Анна. — Я только что говорила с ней. Она звонила. Она говорила про семью и… и альбомы.
Мама отложила папку и задумчиво присела.
— Ты уверена, что это не шутка? Этот прибор уже десятки лет в хламе, он давно металлолом.
— Я слышала её голос! — Анна прижала телефон, как доказательство. — Это была она.
Мама потёрла виски, будто успокаиваясь.
— Знаешь, этот телефон мог… ну, быть неисправным… — начала она, но остановилась, понимая всю нелепость.
— Это не было записью. Она звала меня Анюткой, так только она называла.
Мама тихо вздохнула и потянулась к фотографии, стоящей на комоде, где бабушка улыбалась, стоя рядом с Анной.
— Если бы она всё-таки была здесь, что бы ты сделала?
Анна остановилась.
— Я бы спросила, как она там. Рассказала, как мы живём, — её голос дрогнул. — Но она только о семье говорила. Просила держаться вместе.
Мама кивнула, глядя на фотографию.
— Ну что ж. Может, и на мгновение предположить, что это она, тогда, может, она права. Семья действительно важна.
Анна опустилась на стул, мысли её были в беспорядке, но стало ясно одно.
Погруженная в волнение и невероятные мысли, Анна сидела, прислонившись спиной к стулу, и смотрела в разбитый экран телефона, как будто ожидала, что он вновь заговорит. Она обдумывала каждое слово, сказанное голосом бабушки, и чувствовала, как с каждым мгновением эти слова западают в сердце. Неужели это был просто случайный сбой техники или некое воспоминание, пробудившееся в материальном мире? Ответа не было, но что-то внутри подсказывало ей, что это была не случайность.
Мама, заметив волнение дочери, встала и, подойдя, обняла её. Обе молчали, но это молчание не было неловким. Оно было заполнено пониманием и чувством родства, которое стало ещё острее после произошедшего. В их памяти всколыхнулись воспоминания о бабушке, о её улыбке и тёплом голосе, который был так знаком и дорог обеим. «Может, она и права», — подумала мама, сжимая плечо дочери.
Анна внимательно посмотрела на фотографию бабушки, которая улыбалась своим мягким и добрым взглядом. Глаза вглядывались в неё из прошлого, словно передавая частичку своей мудрости через десятилетия. Анна выдохнула, решив, что не станет задаваться вопросами о том, как такое возможно. Ведь это чувство, это осознание, что они не одни, и что бабушка, возможно, может быть с ними, было важнее любых рациональных объяснений.
— Мы будем держаться вместе, бабушка, — тихо проговорила она, словно обращаясь к фотографии, но с уверенностью, что её услышат. Это обещание согрело её сердце, как малиновое варенье в зимний вечер, когда она, маленькая, сидела у бабушки на коленях.