Бабушка Мария, которую в селе просто звали Маня, решила, что пора уходить из жизни. Это была пятница, время обеда. Поев каши и запив её молоком, она, вытерев рот краем фартука, посмотрела через окно на далёкие поля и безмятежно произнесла:
– Валька, в воскресенье я умираю. Как раз перед обедом.
Её дочь Валентина, занятая кастрюлями на плите, замерла, а потом резко повернулась к матери, села на табурет и уставилась на неё, сжимая в руках тряпку:
– Мам, ты чего такое говоришь?
Мария спокойно кивнула:
– Всё. Пора. Старой пожила. Помоги мне помыться, одену новое платье. Потом обсудим, кто хоронить будет, могилку копать. Время ещё есть.
Валентина нервно заёрзала:
– Так, значит, надо всем сообщить, чтобы успели приехать попрощаться?
– Обязательно, – подтвердила Маня.
Вздохнув, бабушка поднялась с помощью дочери и пошла в свою комнату. Она была маленькой, сухонькой, лицо морщинистое, как запечённое яблоко, но глаза оставались живыми и яркими. Волосы тонкие, седые, собраны в аккуратный пучок и прикрыты ситцевым платочком. Несмотря на возраст, фартук был для неё обязательным атрибутом – привычка осталась с юности.
В доме её дочь оставалась главной помощницей. Сама Маня уже почти не занималась хозяйством, но её заботливый взгляд следил за всем. Ей было уже восемьдесят восемь.
– Мам, я на почту схожу, ты как?
– Иди с Богом, Валя, – ответила она, задумчиво глядя в окно.
Когда Валя ушла, бабушка задумалась о прошлом. Её мысли унеслись к тому времени, когда она сидела с мужем Степаном у реки. Он улыбался ей нежно, а она жевала травинку, смеясь.
Вспомнила свою свадьбу: она в светлом атласном платье, круглая и счастливая, танцует под завистливые взгляды соседок. Даже свекровь, поначалу скептически относившаяся к ней, смирилась, когда увидела, как усердно Маня трудилась на поле и по дому.
Жизнь, казалось, наладилась. Построили дом, родилась Валя. Но счастье длилось недолго – началась война, и Степана забрали на фронт. Провожая мужа, Маня еле сдерживала слёзы. А потом пришла похоронка.
– Милый мой, сколько я плакала по тебе! Скоро увидимся, – прошептала она, вытирая глаза фартуком.
Валентина вернулась не одна – с фельдшером.
– Как бабушка? Не заболела? – спросил он, проверяя давление и пульс.
– Пока не жалуюсь, – отмахнулась Маня.
Фельдшер увёл Валю в сторону и тихо сказал:
– Готовьтесь. Она чувствует, что время пришло. Старики иногда знают, когда им пора.
На следующий день Валя помогла матери принять ванну и переодеться в чистое платье. К вечеру начали съезжаться дети.
Иван, полный и лысеющий, привёз сумку с гостинцами. Младшие братья, близнецы Василий и Михаил, появились с тревогой в глазах. Тоня, добрая и полная, приехала на автобусе. Последней прибыла Надя, рыжеволосая и стройная, приехавшая из города.
Собравшись вокруг матери, они не могли скрыть слёз.
– Мама, ну что ты такое придумала? Ты у нас сильная, – убеждали они её.
– Была сильная. А теперь всё, – вздохнула она.
Дети, не веря её словам, обсуждали между собой планы, но внутри каждый уже начал готовиться.
На кухне они занимались делами, вспоминая своё детство в этом доме. Маня, лёжа на кровати, вспоминала тяжёлые военные годы. Как собирала лободу, черемшу, чтобы накормить детей. Как меняла последние ценные вещи на молоко и картошку.
«Тяжёлое было время», – думала она.
В воскресенье утром все собрались у её постели. Мария подняла голову и тихо сказала:
– Простите меня, если что-то было не так. Живите дружно, помогайте друг другу. Моё время пришло.
Дети замахали руками, протестуя, но бабушка тихо остановила их:
– Всё, как Господь решит.
Затем она рассказала, как в годы войны спасла четверых детей: сирот Ваню, Тоню, Васю и Мишу. Все молчали, слушая её историю.
Смирившись, дети решили проводить мать достойно. Она заснула навсегда под их тихий разговор.