Запах свежих блинов бежал по квартире, смешиваясь с негромкой мелодией утренних новостей. Андрей ловко перевернул очередной блин, улыбаясь краем губ – этот получился идеально круглым. Именно такие любила Катя.
“Папа, а можно с шоколадом?” – раздался сонный голосок из коридора. Пятилетняя девочка, все еще в пижаме с розовыми единорогами, терла глаза, пытаясь прогнать остатки сна.
“Конечно, принцесса! Садись за стол, сейчас все будет,” – Андрей потянулся к верхней полке за банкой шоколадной пасты. “Только давай договоримся – сначала со сметанкой, а потом уже сладкое, идет?”
Катя состроила недовольную гримасу, но кивнула, забираясь на свой стул с высокой подушкой. Андрей поставил перед ней тарелку с дымящимся блином и стакан молока. Краем глаза он заметил, как Лена промелькнула в дверном проеме кухни, но не зашла. Что-то в её движениях показалось ему странным, будто она избегала встречи.
“Лена, ты будешь завтракать?” – окликнул он жену.
“Нет… нет, спасибо. Я опаздываю,” – голос прозвучал глухо, издалека. Звон разбитого стекла заставил Андрея вздрогнуть. “Все в порядке! Просто… просто стакан упал.”
Андрей нахмурился. Последние дни Лена казалась какой-то потерянной, рассеянной. Может, проблемы на работе? Или… Он отогнал непрошеные мысли, сосредоточившись на Кате, которая старательно намазывала блин джемом, высунув от усердия кончик языка.
Сборы в садик прошли как обычно: поиски любимой заколки, шутки по поводу теплой шапки (“Но пааап, она колючая!”), проверка содержимого рюкзачка с единорогом. Андрей присел перед дочкой на корточки, поправляя шарф.
“Ну вот, теперь точно не замерзнешь. Готова к приключениям?”
“Угу! Сегодня у нас будет праздник осени, я буду листиком!”
“Самым красивым листиком на свете,” – Андрей чмокнул её в нос, вызвав звонкий смех.
Лена вышла из спальни, торопливо застегивая пальто. Она даже не взглянула на мужа, быстро поцеловала Катю и буркнула что-то про встречу с клиентом. Дверь захлопнулась прежде, чем Андрей успел что-то сказать.
По дороге в садик Катя щебетала про предстоящий праздник, про свою лучшую подругу Машу и про то, как воспитательница научила их делать кораблики из листьев. Андрей слушал вполуха, мысли против воли возвращались к странному поведению жены. В последнее время она часто задерживалась на работе, говорила об важных созвонах, которые почему-то всегда назначались по вечерам. А когда была дома – словно пряталась за невидимой стеной.
Передав Катю воспитательнице и получив на прощание крепкие объятия, Андрей направился к метро. Рабочий день обещал быть загруженным – два важных совещания и сроки по квартальному отчету. Может, это и к лучшему – меньше времени на тревожные мысли.
Телефон завибрировал, когда он уже входил в офис. Сообщение от Лены: “Нам нужно поговорить. Это важно.”
Андрей застыл посреди холла, чувствуя, как сердце пропустило удар. Пять слов, а такое ощущение, будто земля начала уходить из-под ног. В голове замелькали обрывки воспоминаний: отведенные взгляды, поздние возвращения домой, торопливые отговорки. Нет, нет, он просто накручивает себя. Наверняка речь о чем-то другом – может, проблемы с деньгами или…
“Доброе утро, Андрей Сергеевич!” – голос секретарши вырвал его из оцепенения. “У вас через пятнадцать минут совещание с отделом продаж.”
“Да, да, конечно. Спасибо, Марина,” – Андрей одернул пиджак и направился к лифту, пытаясь сосредоточиться на предстоящем дне. Но беспокойство уже проникло в душу, отравляя каждую минуту предчувствием беды.
Весь день Андрей не мог сосредоточиться на работе. Цифры в отчетах расплывались перед глазами, а во время совещания он дважды просил повторить вопрос. Когда часы показали шесть вечера, он почти бегом направился к выходу.
Дома его встретила гнетущая тишина. Катя еще была у бабушки – Лена написала, что заберет её позже. Сама Лена сидела на краю дивана, сжимая в руках какую-то фотографию. Её глаза были красными от слез.
“Что случилось?” – Андрей остановился в дверях, не решаясь подойти ближе. Что-то в позе жены, в том, как она избегала его взгляда, заставляло сердце сжиматься от дурного предчувствия.
Лена несколько раз открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Наконец, глубоко вздохнув, она подняла на него полные слез глаза:
“Андрей… это не твоя дочь.”
Время словно остановилось. В ушах зашумело, комната поплыла перед глазами. Он смотрел на жену, пытаясь найти в её лице намек на шутку, ошибку, что угодно.
“Что… что ты несешь?”
“Прости меня,” – Лена разрыдалась, прижимая к груди фотографию – снимок УЗИ с датой пятилетней давности. “Я должна была сказать раньше. Я… я встречалась с ним за несколько месяцев до нашей свадьбы. Это была ошибка, глупость… Когда я узнала о беременности, я не знала, что делать. Я так боялась тебя потерять.”
Перед глазами Андрея промелькнули воспоминания: вот он держит крошечный сверток в роддоме, вот учит Катю делать первые шаги, вот она называет его папой в первый раз…
“Почему?” – его голос звучал хрипло. “Почему сейчас? Почему ты решила это сказать сейчас, когда я… когда я так сильно люблю её?”
“Я не могла больше жить с этим. Это было неправильно. Ты имеешь право знать правду.”
Андрей почувствовал, как внутри поднимается волна ярости. Он резко развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Ноги сами принесли его к дому Игоря, лучшего друга еще со студенческих времен.
Игорь открыл дверь, одного взгляда на лицо Андрея ему хватило, чтобы молча достать бутылку.
“Пять лет,” – глухо произнес Андрей, опрокидывая первую рюмку. “Пять лет она врала мне в глаза. Каждый день. Каждую минуту.”
“А что ты чувствуешь к Кате?” – осторожно спросил Игорь.
“Не знаю… не знаю! Она… она моя дочь. Была моей дочерью. Я учил её читать, возил на карусели, целовал разбитые коленки…” – его голос сорвался.
“Может, кровь – не главное?”
“Дело не в крови!” – Андрей с силой ударил кулаком по столу. “Дело в предательстве. Вся моя жизнь… все было ложью. Каждый раз, когда она называла меня папой… это была ложь.”
“Нет,” – твердо сказал Игорь. “Её любовь к тебе – не ложь. То, как она бежит к тебе с распростертыми объятиями – не ложь. То, как она доверяет тебе – не ложь. Это всё настоящее, друг.”
Андрей уронил голову на руки. В голове крутились обрывки мыслей: как теперь смотреть Кате в глаза? Как жить дальше, зная правду? Имеет ли он право по-прежнему быть её отцом?
“А кто он?” – внезапно спросил Андрей. “Этот… биологический отец. Он знает?”
“Какая разница?” – Игорь налил еще по одной. “Главное – кто был рядом все эти годы. Кто любил её, растил, воспитывал.”
“Я не знаю, смогу ли простить Лену.”
“Никто не говорит, что нужно прощать прямо сейчас. Дай себе время.”
Ночь Андрей провел на диване у друга, проваливаясь в тяжелый, беспокойный сон. Ему снилась маленькая Катя, протягивающая к нему ручки, и её голос, зовущий: “Папа!”, но каждый раз, когда он пытался её обнять, она растворялась в воздухе.
Утром Андрей проснулся с гудящей головой и решимостью в сердце. На часах было только шесть, но сон окончательно ушел. В квартире друга стояла утренняя тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Он достал телефон – пять пропущенных от Лены и одно сообщение: “Катя спрашивала о тебе перед сном. Я сказала, что ты задержался на работе.”
Катя. Его девочка. Нет, поправил он себя, не его. От этой мысли внутри что-то болезненно сжалось. Андрей вспомнил их первую встречу – крошечный сверток в роддоме, красное морщинистое личико, и такое оглушительное чувство счастья, что перехватывало дыхание. Он тогда не мог поверить, что стал отцом. Теперь эти воспоминания отдавали болью – всё было построено на лжи.
Игорь появился на кухне, когда Андрей уже допивал вторую чашку кофе.
“Как ты?”
“Паршиво. Но надо что-то решать.”
“Какие мысли?”
Андрей покачал головой: “Не знаю. Я должен увидеть Катю. Может быть, тогда пойму.”
Он поехал к детскому саду раньше обычного. Припарковавшись, долго сидел в машине, глядя на яркие стены здания, расписанные сказочными персонажами. Сколько раз он приводил сюда Катю, держа её за руку, выслушивая бесконечные истории про подружек, воспитательниц, игрушки… Каждое утро она говорила ему “пока, папочка” и махала рукой, пока не скрывалась за дверью группы.
В девять воспитательница вывела детей на прогулку. Андрей наблюдал из машины, как они высыпали на площадку – яркие курточки, шапки, смех и визг. Катя о чем-то увлеченно беседовала с подружкой, размахивая руками. На секунду она повернулась в сторону парковки, но не заметила машины.
Когда пришло время забирать её, он уже ждал у входа. Катя выбежала из группы, сияя улыбкой: “Папа!” Она бросилась к нему, обхватив его ноги своими маленькими ручками. “А почему ты вчера не пришел пожелать спокойной ночи? Я так ждала!”
Андрей почувствовал, как к горлу подступает ком. Он опустился на колени, глядя в её доверчивые карие глаза – такие похожие на глаза Лены. В этот момент он понял, что никакая правда не может изменить того, что он чувствует к этому ребенку.
“Прости, малыш. У папы была очень важная встреча. Но сегодня я обязательно почитаю тебе сказку. Две сказки.”
“Правда-правда? И про принцессу, и про дракона?”
“И про принцессу, и про дракона, и даже про волшебный лес, если захочешь.”
По дороге домой Катя без умолку щебетала про вчерашний праздник осени. Как они пели песни про листопад, как танцевали хоровод, как воспитательница сказала, что её костюм листика – самый красивый. Андрей слушал, крепко держа маленькую ладошку в своей, и с каждым словом, с каждым её звонким смехом что-то внутри него менялось, перестраивалось, обретало новый смысл.
Лена ждала их дома. На кухонном столе стояли нетронутые чашки с давно остывшим кофе.
“Катюша, солнышко,” – Андрей мягко подтолкнул дочку к двери. “Поиграй пока в своей комнате, хорошо? Нам с мамой нужно поговорить.”
“Я была у него сегодня,” – наконец произнесла Лена. “У Сергея. Рассказала, что открыла правду.”
“И?” – Андрей почувствовал, как внутри всё сжалось от упоминания этого имени.
“Он… он не хочет участвовать в жизни Кати. У него другая семья, другие дети. Сказал, что прошлое должно оставаться в прошлом.”
Андрей горько усмехнулся: “А ты чего ожидала? Что он бросится восполнять пять лет отсутствия? Что захочет стать отцом девочке, о существовании которой даже не подозревал?”
“Я не знаю, чего я ожидала,” – Лена обхватила себя руками, словно защищаясь. “Может быть, хотела убедиться, что поступаю правильно, рассказав тебе правду. Может быть, надеялась на какой-то знак…”
“Знак чего? Того, что ложь была правильным решением?”
“Нет! Того, что… что всё можно исправить.”
Андрей подошел к окну. На площадке во дворе играли дети, их веселые крики доносились даже через закрытые окна. Где-то там, в параллельной вселенной, могла быть и Катя – но с другим отцом, в другой семье.
“Почему именно сейчас?” – спросил он, не оборачиваясь. “Почему не пять лет назад? Не год? Почему ты решила разрушить всё именно теперь?”
“Потому что я больше не могла жить во лжи,” – голос Лены дрожал. “Потому что каждый раз, когда я видела, как ты играешь с ней, как учишь её кататься на велосипеде, как утешаешь после кошмара… это разрывало меня изнутри. Ты заслуживаешь правды.”
Из детской донесся грохот, а затем плач. Они оба инстинктивно бросились туда. Катя сидела на полу, держась за ушибленный локоть. Рядом валялась перевернутая табуретка, с которой она, видимо, пыталась достать что-то с верхней полки.
“Папочка, больно!”
Андрей подхватил её на руки, прижал к груди, шепча успокаивающие слова. Краем глаза он видел, как Лена застыла в дверях, прижав руку ко рту. В этот момент что-то окончательно встало на свои места в его сердце.
Позже, когда Катя уже спала, обняв любимого плюшевого зайца, Андрей долго стоял над её кроваткой. Во сне она была так похожа на того младенца из роддома – те же пухлые щечки, те же длинные ресницы. Пять лет любви, заботы, нежности – разве можно измерить это?
На цыпочках выйдя из комнаты, он повернулся к Лене, которая ждала в коридоре:
“Я останусь. Ради неё. Но нужно время. Много времени.”
“Я понимаю,” – тихо ответила она. “Спасибо.”
“Не за что благодарить. Я делаю это не для тебя.”
“Знаю. И именно поэтому я люблю тебя еще сильнее.”
Андрей покачал головой: “Не надо. Пока не надо. Сначала нам нужно разобраться с тем, что осталось от нашего брака. Я запишусь на консультацию к семейному психологу. Если хочешь – пойдем вместе.”
“Хочу. Я сделаю всё, что потребуется.”
Он устроился на диване в гостиной, глядя в темноту за окном. Завтра будет новый день. Им предстоит долгий путь – может быть, к прощению, может быть, к чему-то другому. Но одно он знал точно: в его сердце Катя всегда будет его дочерью. Свой выбор он уже сделал.
В детской тихонько скрипнула дверь. Катя, сонная и встрепанная, вышла в коридор, волоча за собой зайца.
“Папа? Можно к тебе?”
Андрей молча поднял одеяло, и она забралась к нему под бок, уютно устраиваясь в кольце его рук.
“Люблю тебя, папочка,” – пробормотала она, засыпая.
“И я тебя люблю, малыш,” – прошептал он, целуя её в макушку. “Больше всего на свете.”